В поддержке ИТ-отрасли государство, начав с предоставления налоговых льгот, дошло до создания технопарков и участия первых лиц в разработке проекта иннограда "Сколково". Насколько все эти действия способствуют развитию отечественного компьютерного бизнеса, мы беседуем с Александром Галицким, одним из первых и самых известных российских венчурных предпринимателей в области ИТ-бизнеса, членом совета директоров "Сколково".

- Начнем с самого простого и давно обсуждаемого способа поддержки отрасли — налоговых послаблений. Каков мировой опыт использования данного механизма? Насколько льготы важны?

Налоговые льготы, конечно, стимулируют развитие бизнеса но, как показывает практика, не являются определяющим фактором. И в тяжелых налоговых условиях можно добиться хороших результатов. Лучший пример — Израиль. Там очень жесткое налоговое законодательство — и в отношении доходов физических лиц, и юридических. А это тем не менее, второй регион после Калифорнии по количеству инвестиций и ИТ-стартапов.

Но в принципе для облегчения «запуска» какой-либо индустрии налоговые послабления делаются часто. Например, ИТ-индустрия Ирландии пошла в гору после предоставления налоговых льгот, из офисов в этой стране работать с Европой захотели многие американские компании, появились и свои собственные фирмы. В Сингапуре, где стремятся сделать страну региональным лидером в области информационных технологий, уже давно предоставляют льготы даже компаниям, просто продающим высокотехнологичную продукцию, — чтобы европейские, американские, да и азиатские компании открывали офисы у них, а не в Гонконге, скажем.

Серьезные льготы для ИТ-компаний существуют в Белоруссии, там есть давние традиции в области программирования, еще с советских времен. Они сохранились благодаря работе на иностранных заказчиков. Белорусская компания EPAM, как известно, один из самых больших аутсорсеров на постсоветском пространстве.

Но, на мой взгляд, есть и более существенные факторы — инфраструктура, атмосфера, в которой люди работают. А налоги — хороший дополнительный стимул.

- Еще одно обсуждаемое направление — поддержка экспорта...

Я за поддержку экспорта, но какого, однако всегда не был большим сторонником развития офшорного программирования в том виде, в каком оно культивируется в России. При этом берут почему-то за образец индийскую модель. Однако у нас нет такого большого человеческого ресурса. И нет выстроенной системы подготовки среднего технического персонала по написанию кода. В России все, кто пишет программы, — это выпускники вузов. И использовать этих людей для написания кода или поддержки нерационально.

Такого рода аутсорсинг строится на рутинном труде, который могут делать люди, не связанные с основными бизнес-процессами заказчика. В перспективность такого направления не очень верится, его поддержка мне кажется малоинтересной.

Офшорное программирование в области бизнес-процессов, которое требует более глубокого вовлечения разработчиков в деятельность компании-заказчика, на мой взгляд, гораздо перспективнее. Разработчики понимают, какие проблемы существуют у заказчиков, и это стимулирует создание стартапов, готовых решать эти проблемы. Но более перспективным я считаю создание продуктовых компаний.

У нас и сейчас есть небольшие компании, которые создают продукты для мирового ИТ-рынка. Часть из них существует не под российской юрисдикцией, и именно на них надо обратить внимание правительства, создать условия, чтобы им было экономически выгоднее и безопаснее регистрироваться в нашей стране. В целом по моему опыту человеку удобнее создавать бизнес там, где имеется большой рынок, и при этом относительно недалеко от дома. Скажем, огромный российский рынок мобильной связи может быть довольно привлекательным для европейских стартапов, чтобы они открывали свои офисы, а то и штаб-квартиры именно у нас.

- Следующий шаг властей — создание технопарков и особых зон. Каков опять же мировой опыт?

Дело в том, что у нас проекты такого рода рассматриваются преимущественно как «строительные", причем непременно очень больших размеров. "Строительная» часть исполняется, а потом выясняется, что не вполне понятно, как создать в этих парках инновационный бум.

Особые экономические зоны тоже планировались в большом масштабе. Для производственных зон это было нормально, и надо сказать, что часть из них работает, и достаточно эффективно, в Татарстане например.

Для технико-внедренческих зон требуется другой подход, тут важны не только налоги, но и инфраструктура, общая культура, мотивация. В общем то, что называется "атмосферой".

Если брать Китай, то в нем около 70 такого рода особых зон. И в каждой — полторы тысячи инновационных и инновационно-внедренческих предприятий. А у нас в зоне примерно полсотни зарегистрированных компаний, из них три-четыре реально работающие — это значит, что чего-то в этих зонах не хватает. И эта ситуация требует анализа.

- Как прочувствовать "атмосферу"?

Рядом с инновационной зоной есть город, в нем — университет. У нас обычно они живут каждый своей жизнью. У города нет интереса к технопарку, кроме желания построить что-то попутно для себя за государственный счет. Нет стратегии развития, связанной с технопарком. Если же взять муниципалитеты Пало-Альто и других городков Кремниевой долины, то у них существуют программы взаимодействия с этими инновационными образованиями.

Для того, чтобы понять, как устроено это взаимодействие, надо провести некоторое время в Кремниевой долине. Иногда, когда я езжу по делам, я беру с собой желающих посмотреть, как этот бизнес устроен, окунуться в атмосферу общения с профессурой, людьми, которые построили компании с нуля, людьми, которые терпели неудачи. Это дает совсем другое восприятие происходящего там в сравнении с официальной поездкой.

У нас в некоторых случаях, например в Томске, заинтересованность у областного руководства в развитии инноваций есть, в Татарстане соответствующий проект курировал премьер-министр. В других же местах полагают, что все само как-нибудь наладится. По крайней мере, есть такое впечатление.

- Сколково на первый взгляд выглядит квинтэссенцией всего сказанного — огромные объемы строительства на пустом месте, обещание особого режима...

Кремниевая долина тоже возникала когда-то на месте апельсиновых рощ около Сан-Франциско, как Сколково — на землях какой-то сельскохозяйственной академии. Да и вообще понятие Долины понемногу уходит в прошлое. Сейчас правильнее говорить об интеллектуальных территориях, которые должны быть связанными и общаться между собой. Поэтому концентрироваться на том, что через два-три года в Сколково что-то будет построено — бессмысленно. По мнению многих членов совета директоров, а среди них Крейг Барретт, Джон Чемберс, Эрик Шмидт, сейчас то время, когда можно стартовать виртуально, а наличие инфраструктуры будет лишь хорошим дополнением. Виртуальный старт — это создание взаимодействия между стартапами, исследовательскими подразделениями крупных компаний, академическими структурами, российскими вузами, западными университетами и научными центрами.

У нас есть пять — семь компаний, которые способны конкурировать на мировом рынке ИТ, они могут стать центрами компетенции с точки зрения работы с вузами и Академией наук. Они обычно имеют свои интересы на кафедрах ведущих вузов, как правило, их ресурсы позволяют поддерживать профессорско-преподавательский состав, но не научную базу институтов — для этого они недостаточно богаты.

Вторая часть задачи — налаживание инновационного предпринимательства вокруг компаний-лидеров. Оно тоже не рождается на пустом месте. Мои успехи в области технологий в начале 90-х годов основывались на том, что нас допустили в «кухню» Sun Microsystems. Мы приходили на совещания, могли участвовать в обсуждении проблем, так рождались наши продукты в области Wi-Fi и VPN. Мы видели, где специалисты Sun не могут чего-то сделать, а мы — можем. Поэтому привлечение лидеров рынка и доступ к их «кухне» очень важно.

В целом, с учетом обсуждающихся мер по поддержке Сколково, мне кажется, что этот проект может состояться еще до строительства города, который добавит не только экономическую составляющую, а еще возможность как виртуального, так и физического сотрудничества, непосредственного общения участников процесса.

Поэтому международная направленность Сколково, интерес к ней лидеров, участие в совете директоров известных людей может привести к тому, что проект окажется успешным.
И если эта модель заработает, то она может быть перенесена и в другие технопарки.

- Зачем создан инвестиционный фонд Runa Capital? Что он несет нового?

Его задача — занять новые ниши. Кроме того, это не просто фонд, это фонд с инкубатором. Один из первых проектов Сколково, одобренных Комиссией по модернизации при президенте, — это проект так называемого облачного инкубатора. Его суть — создание инкубационной среды вокруг ряда лидеров — Parallels, Acronis, наверное, примет участие ABBYY. Возможно, мы нащупали модель, по которой работают компании, желающие в той или иной мере работать в Сколково, — Cisco, Microsoft, Nokia и ряд других.

Это пилотный проект, мы назвали его Runa Park, он, естественно, требует финансовой поддержки, для этого и необходим фонд — Runa Capital, он будет работать с начинающими компаниями, у которых, может быть, нет не только продукта, но даже бизнес-плана. Лишь идея.

Основными направлениями исследований будут направления, одобренные Комиссией по модернизации.

- Размер фонда невелик — 30 млн долл...

Это же фонд посевных инвестиций. Он и не может быть слишком большим. Он может проинвестировать 20-30 компаний, из них выживут несколько — те, которых поддержат венчурные фонды типа Almaz Partners.

- Вы уверены, что найдутся эти 20-30 компаний со свежими идеями?

В России, думаю, найдется гораздо больше компаний. Мы в Almaz просмотрели их громадное количество, и само создание нового фонда связано с тем, что очень много «сырого» материала. Almaz — фонд относительно большой и предназначен для компаний, которые уже нашли свой путь, им нужна помощь для развития бизнеса. А есть тысячи компаний, находящихся на стадии поиска бизнес-модели или доведения технологической идеи до рабочего состояния. Эта ниша практически не занята. И мы решили опробовать модель построения работы вокруг нескольких лидеров, создать атмосферу взаимодействия, ведь ее на российском рынке больше всего не хватает.

Обычно при оценке перспектив ИТ-рынка высказываются надежды на рост розницы ( «Популярный рынок» , Computerworld Россия, № 40, 2009) или на государство ( «Полугодие надежды на государство» , Computerworld Россия, № 35, 2009), которое прямо или косвенно может активизировать проектный рынок. Если судить по программе конференции Distree IT Channel Week, собравшей 22-25 июня 650 сотрудников из 85 компаний-производителей и 180 российских дистрибьюторов, ритейлеров и реселлеров, то первая версия развития событий представляется более вероятной.

В этом году, как и в прошлом, компания Distree совместила два своих мероприятия — «розничное» Digital Consumer Channel и «интеграторское» Digital Business Channel — в одно. Впрочем, первая составляющая существенно превалировала и по численности участников и в выступлениях докладчиков. К примеру, представитель Dell обещал, что компания приложит значительные усилия для активизации продвижения потребительских товаров на российском рынке. Компания nVidia демонстрировала, как ее процессоры позволяют играть в трехмерные игры (похоже, возможность побегать и пострелять в трех измерениях поспособствует обновлению компьютерного парка не меньше, чем в свое время Doom). В Sony также заявили о своей приверженности к 3D: компания производит и трехмерные фильмы, и устройства для их просмотра. Популярная на корпоративном рынке тема хранения была представлена обилием внешних жестких дисков, а о своем желании стать заметным игроком на этом рынке заявило российское представительство Iomega.

Одно из центральных событий мероприятия — выступление Рудольфа Аункофера, директора по ИТ-исследованиям компании GfK, также было по большей части посвящено перспективам розницы.

Бизнес «под настроение»

По приведенным Аункофером данным аналитиков Евросоюза, общее «намерение что-либо купить» (Buying Intention) среднестатистического европейца достигло пика в конце 2006 года, «покупательские настроения» (Consumer Sentiment) и «самоощущение экономики» (Economic Sentiment) достигли максимума к середине 2007-го. Первый показатель после достижения максимума немедленно начал падать (при том, что остальные два росли), к середине 2007 года остановил падение и даже немного подрос, затем стал снижаться синхронно с двумя другими. Упали все три индекса относительно некоего евростатовского «нуля» приблизительно одинаково — на 32-35%, поднялись также довольно синхронно — до -11...-15%.

Розничные сегменты в трех исследуемых регионах — Западной Европе, Центральной и Восточной Европе и СНГ — вели себя совсем по-разному. По данным GfK, с 2006 года рост западноевропейского рынка  относительно аналогичного квартала  предыдущего года не превышал 12%. Но и упал он максимум на 7% (в четвертом квартале 2008-го). Восточноевропейский рынок «гулял» от 129% (первый квартал 2007-го) до -42% (третий квартал 2009-го), а рынок СНГ — от 138% (четвертый квартал 2007-го) до -33% (первый квартал 2009-го). Восстановление рынков также началось не одновременно: западноевропейский пошел в рост с конца 2008 года, восточноевропейский — с начала 2009-го, рынок СНГ — лишь с середины прошлого года. Зато последний к началу 2010 года вырос на 20% по сравнению с аналогичным периодом 2009 года.

В корпоративном сегменте картина несколько иная. Западноевропейский и центральновосточноевропейский рынки, пройдя минимумы во втором и третьем кварталах 2009 года соответственно (-17 и -42% к показателям предыдущего года), к началу 2010 года вышли на уровень 2009-го (1 и -5%). Российский же рынок в первом квартале 2010 года отстал от аналогичного периода 2009-го на 29% (при том, что последний и сам оказался на 33% хуже первого квартала 2008-го). Одной из причин Аункофер назвал то, что в России крайне мал удельный вес малого и среднего бизнеса. В России он составляет лишь 34%, в то время как в Восточной Европе — 40-50%, а в Западной — до 83% (во Франции).

В целом в Восточной Европе и СНГ в сегменте B2B 48% ИТ-рынка приходится на аппаратное обеспечение, 33% — на сервис и 19% — на ПО. При этом малый и средний бизнес тратит в основном на компьютеры (настольные и мобильные), продукты для обеспечения ИТ-безопасности, а крупный — на серверы, ERP-системы и средства виртуализации. И те и другие нуждаются в услугах по наладке и ремонту.

Будущее: восемь дюймов, Windows 7 и облака

Перспективы европейского розничного бизнеса, по оценке GfK, в целом неплохи. Однако, если в прошлом десятилетии розничный рынок рос "сам по себе", то в этом процветать будут продавцы инновационных продуктов, вдобавок имеющие большой ассортимент товаров. В Западной Европе, например, в первом квартале обороты крупных торговых сетей росли приблизительно на 15% быстрее, чем у специализированных магазинов (10% роста по сравнению с тем же кварталом прошлого года у первых, 5% отставания — у вторых), в СНГ — на 20% (35 и 15% роста соответственно). Лишь в Центральной и Восточной Европе оба вида бизнеса практически повторили прошлогодние результаты.

Главным трендом в GfK считают рост функциональности мобильных устройств — каждое должно быть способно послужить и компьютером, и телефоном, и фонариком. Другая тенденция — появление и рост популярности «переходных» устройств с экранами 8-9 дюймов, таких как Apple iPad (у него, впрочем, диагональ 9,7 дюйма), которые закроют пустовавшую нишу между 10-дюймовыми ультрамобильными компьютерами и совсем уж миниатюрными, на 6-7 дюймов. Предназначение новинок — дать пользователю возможность жить и работать в некоей облачной среде из различных средств взаимодействия.

Что касается продуктовых предпочтений, то, по данным GfK, в 2010 году в Европе на мобильные компьютеры будет потрачено на 13% больше, чем в 2009-м, на ЖК-мониторы и телевизоры — на 11%, на лазерные картриджи — на 6%, на струйные картриджи и МФУ — на 1%. Продажи всех остальных категорий продуктов уменьшатся, порой существенно, например средств автонавигации — на 30%.

Некоторыми ориентирами для российских ритейлеров может послужить то, что в регионе EMEA доля ПК уже почти год колеблется в пределах 17-19% всех продаваемых компьютеров, доля ноутбуков — 49-51%, нетбуков — 18-20%. В России и странах СНГ настольные устройства почти вдвое популярнее (33%, а в 2009 году — 47%), стало быть, продавцам портативной техники есть куда расти. Отличаются от общеевропейских и российские каналы продаж — всего 7% компьютеров продается через Сеть, тогда как в EMEA в среднем — 13%, в Европе — 16%, причем наиболее часто в интернет-магазинах покупают как раз нетбуки и ультрамобильные устройства.

На корпоративном рынке одним из возможных «двигателей прогресса» Аункофер считает Windows 7, переход на которую заставит многие компании заменить и аппаратную часть, тем более что Microsoft настойчиво напоминает о грядущем прекращении поддержки Windows XP. Возможно, в этом году пройдет модернизация оборудования, отложенная из-за кризиса. Среди других точек роста — решения для обеспечения безопасности данных, оптимизации бизнес-процессов, а также системы хранения. Будет, по его прогнозам, популярен и технологический «даунсайзинг» — приспособление тяжелых корпоративных решений к нуждам компаний меньшего размера с соответствующим их удешевлением и упрощением в эксплуатации без потери функциональности. Ну и, разумеется, не останется в тени и все связанное с облаками.

В конце прошлого года Артур Вей, вице-президент Lenovo Group и генеральный директор Lenovo в России и СНГ, заявил, что уже в 2010-м его компания в нашей стране собирается занять 10% российского рынка ПК (аналитики относят к нему ноутбуки, персональные компьютеры и серверы стандартной архитектуры). Это заявление базировалось на темпах роста бизнеса Lenovo в России — по данным IDC, в третьем квартале доля компании достигла 4,8%, тогда как во втором составляла лишь 2,7% (см. «Большие планы» , Computerworld Россия, № 41, 2009).

В целом итоги года и последнего квартала 2009 финансового года, который завершился 31 марта, подвела для российских журналистов 21 июня внушительная делегация, в которую вошли практически все руководители Lenovo. С первым официальным визитом в Москву приехали Ян Яюанчин, исполнительный директор; Рори Рид, операционный директор Lenovo Group; Чен Шаопенг, президент подразделения компании Lenovo по работе в странах с развивающейся экономикой; Лю Джун, старший вице-президент продуктового бизнес-подразделения, а также руководители ряда ключевых подразделений компании.

Оборот Lenovo в 2009 финансовом году составил 16,6 млрд долл. (рост — 28,1%, среднерыночный — 10,7%), прибыль — 129 млн долл. При этом в четвертом квартале 2009/2010 финансового года рост продаж достиг 59% (среднерыночный — около 27%), а квартальный оборот — 2,3 млрд долл. По результатам года в целом компания вышла на четвертое место на мировом рынке ПК с долей 8,8%.

В странах с развивающейся экономикой поставки компьютеров Lenovo в четвертом квартале росли в три раза быстрее, чем рынок в целом, продажи за финансовый год увеличились на 95% (в целом рынок ПК в этих странах вырос на 33%). За квартал компания выручила на развивающихся рынках 744 млн долл. из общих 2,3 млрд.

Большая часть продаж компании, 62%, приходится на ноутбуки, поставки которых в четвертом квартале выросли на 76% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года (мировой рынок мобильных компьютеров вырос на 40%). Продажи настольных компьютеров составили 36% оборота (рост — 41%).

Причины успехов названы достаточно традиционные — сокращение расходов, вложения в НИОКР, выпуск передовой, а потому пользующейся спросом продукции и т. п. А также следование стратегии «защищать и наступать». Защищать надо лидерство на китайском рынке, не допуская понижения доли рынка Поднебесной, наступать — во всех иных регионах, особенно в странах с развивающейся экономикой, рынки которых растут быстрее.

Результаты компании в России выделились даже на общем успешном фоне — в нашей стране поставки компьютеров Lenovo увеличились за год на 258%, и компания заняла пятое место после Acer, ASUSTeK, HP и Samsung. Ей принадлежит 5,5% рынка ПК в целом и 8% рынка ноутбуков. Руководители компании пообещали инвестиции в наш рынок, собственно, и цель визита, как заявил Яюанчин, — поговорить с партнерами и заказчиками, для того чтобы «лучше понять рынок и его культуру, сотрудников российского офиса. И наметить новые точки роста, разумеется». В частности, продукция компании пока не очень популярна на корпоративном рынке и в госструктурах. В результате принятых мер, как заявил Рид, Lenovo планирует в ближайшие год-два получить долю рынка, выражающуюся двузначными числами.

На очередном, десятом по счету форуме IT-Summit, проведенном Ассоциацией предприятий компьютерно-информационных технологий в Казани, руководители компаний — лидеров отечественного рынка обсуждали пути развития отрасли. Некоторые из поднятых вопросов комментирует Александр Микоян, генеральный директор Hewlett-Packard в России.

— Под воздействием каких факторов складывается стратегия компании Hewlett-Packard на российском рынке?

Не вдаваясь в детали нашей стратегии, я хотел бы сказать, что, на наш взгляд, российский рынок характеризуется нереализованными возможностями. В частности, целые сегменты ИТ-рынка в России до сих пор отсутствуют.

В первую очередь они связаны с услугами. Сложными услугами аутсорсинга для крупных заказчиков, которые в мире способны оказывать считанное число поставщиков услуг. Интерес к ним уже есть, руководители предприятий понимают, что мы поможем им сэкономить средства, повысить их защищенность от разных рисков, повысить гибкость и так далее. И сейчас то время, когда это понимание нужно трансформировать в контракты.

Второе, что бы я отметил, — российские информационные системы, вообще говоря, похоже недостаточно сложны. Будь они более комплексными и развитыми, они могли бы решать больше задач — и в коммерческих компаниях, и в госструктурах. Многие потенциальные заказчики это тоже уже понимают.

— Допустим, понимание есть, но есть ли сейчас платежеспособный спрос?

Безусловно. Повышение конкурентоспособности предприятиям необходимо — и для выхода на международные рынки, и для борьбы на внутреннем, куда приходит все больше иностранных компаний. Да и Российское государство тоже должно быть более конкурентоспособным для того, чтобы оказывать более гибкие и быстрые услуги своим гражданам, чтобы, опять же, повысить конкурентоспособность экономики.

— Что может сделать государство для того, чтобы российские предприятия стали более конкурентоспособными с точки зрения ИТ? Должно ли оно как-то особо поддерживать ИТ-рынок?

Думаю, речь идет об общей поддержке модернизации. России необходима модернизация как основных средств производства, так и поддерживающих систем, в том числе в области информационных технологий. Этот процесс можно поддерживать при помощи налоговых льгот, иных видов финансовых инструментов. Другой вопрос, что сегодня информационные технологии должны иметь чуть больший приоритет, потому что, как уже всем понятно, благодаря им конкурентоспособность может повыситься весьма существенно и относительно небольшие инвестиции в них могут дать высокую отдачу.

Но вернемся к вопросу стратегии. Мне кажется, для того чтобы определить стратегию, нужно определить те сегменты ИТ-отрасли, которые государство намерено поддерживать, а это зависит в свою очередь от того, каких целей хотят достичь государство и сама отрасль. Похоже, что с этим нет полной ясности, об этом и идут дискуссии на отраслевых конференциях.

— Внутренний спрос можно регулировать, тем или иным образом побуждая предприятия к модернизации. А на внешнем рынке?

Рецепты известны – налоговые льготы, помощь в создании инфраструктуры через технопарки, введение особых таможенных режимов, которые позволили бы компаниям легко импортировать необходимое оборудование и экспортировать продукты.

Проблема в том, что мало кто сегодня, как мне кажется, задумывается о том, что российская ИТ-отрасль конкурирует с мировой. Компании наподобие «Лаборатории Касперского», ABBYY, Cognitive и ряд других стремятся продавать свои решения на чрезвычайно сложном мировом рынке. И любая помощь государства позитивно сказывается на их результатах.

— Протекционистские меры – насколько они эффективны?

Смотря что называть протекционизмом. Такие меры, как защита российского рынка от ввоза иностранного оборудования или программных продуктов, вряд ли помогут, они лишь приведут к тому, что потребители этих продуктов или продуктов, их заменяющих, будут страдать от отсутствия конкурентоспособного оборудования.

Дело в том, что для создания заводов по производству оборудования российский рынок зачастую не является достаточно большим. Почему эффективны заводы нашей компании? Потому что мы покрываем весь глобальный рынок и за счет масштаба закупок комплектующих и налаженной логистики можем добиться их невысокой стоимости. Если этих составляющих нет, производство неэффективно, потому что дорого, а значит, покупатели будут вынуждены платить больше и в свою очередь станут менее конкурентоспособными на мировом рынке.

Возможен протекционизм в виде поддержки своих компаний, работающих на экспорт, о которой мы уже говорили. Это другое дело, обычная мировая практика.

— Протекционизм может принимать форму требования, чтобы закупаемое для государственных нужд оборудование частично или полностью собиралось в России...

Это уже пробовали. Посмотрите на рынок телекоммуникаций. В свое время уже выдвигались требования производить коммутационное оборудование в России. Ряд компаний объявили об открытии таких производств. Но, по сути, это была отверточная сборка, никакой передачи технологий не произошло. Просто у компаний-производителей появились дополнительные затраты, которые они включили в стоимость оборудования для заказчиков — и в ваш телефонный счет. Но позволило это развить российскую отрасль производства телекоммуникационного оборудования? Нет, только сбило с курса. То же самое, мне кажется, будет в отношении компьютерного оборудования, если возникнет требование непременно производить его в России.

Дело в том, что доля стоимости, добавляемая при сборке, очень мала. И эта сборка ничего нового в российские высокие технологии не привносит.

— Но HP открывает производство в России...

Мы при этом руководствуемся прогнозом спроса на нашу продукцию в стране. И все такого рода проекты должны рассматриваться только с этой точки зрения. Политические соображения, как показывает практика, в области производства ИТ-оборудования не работают.

— Еще один аспект, обсуждавшийся на форуме, — ИТ-образование. Какие, по вашему мнению, кадры нужно выращивать для отрасли — программистов, системных архитекторов, инженеров, квалифицированных пользователей?

Наша собственная образовательная программа заключается в том, что мы показываем бизнесменам и студентам, как можно применять информационные технологии — в бизнесе и науке. Они учатся пользоваться ИТ как инструментом. Вообще же российская школа не готовила кодировщиков. Она в основном готовила людей, которые понимают в кибернетике, математиков, физиков. Но когда возник рынок заказного программного обеспечения, то люди, имевшие хорошее фундаментальное образование, смогли заниматься и программированием.

Я вполне могу представить, что российские компании когда-нибудь будут использовать программистов из Индии или из Малайзии. Ведь главный вопрос — где остается интеллектуальная собственность и соответственно основная прибыль.

Прошедший в Казани форум IT-Summit 2010, организованный Ассоциацией предприятий компьютерно-информационных технологий, собрал руководителей ведущих компаний, работающих на отечественном компьютерном рынке. На форуме поднимались темы, которые можно назвать извечными: кадровый вопрос, стратегия развития бизнеса, влияние технологий на развитие как самого ИТ-бизнеса, так и экономики в целом. На эти темы мы беседуем с Кириллом Корнильевым, членом правления АП КИТ, главой отделения IBM в России и странах СНГ.

— На саммите вы вели круглый стол, посвященный «технологическим трендам, интересным для ИТ-бизнеса». Сейчас, в кризис, какие тренды могут реально помочь и ИТ-компаниям, и их клиентам?

С технократической точки зрения любая новая технология поможет обществу жить лучше. Поэтому речь скорее шла о том, что в целом модернизация экономики, увеличение производительности труда без применения компьютерных и коммуникационных технологий невозможны.

Прежде всего это связано с тем, что мы живем в урбанистическом обществе. В 2008 году городское население планеты превысило сельское. А для дальнейшего улучшения его жизни нужно совершенствовать инфраструктуру. При этом зачастую инфраструктуры, созданные в доцифровую эпоху, не очень эффективно используются или сами по себе неэффективны. И новые технологии позволяют повысить эту эффективность относительно недорого. Необязательно вкладывать, например, огромные деньги в расширение дорожной сети, скажем, в Москве; если создать интеллектуальную систему управления транспортом, что стоит совсем других денег, то это приведет к повышению пропускной способности имеющихся дорог на 20-30%.

Так что ИТ-индустрия – это и есть средство модернизации России. С нашей точки зрения, по крайней мере.

— В каком направлении России развивать ИТ-отрасль? В пример приводятся то Китай, то Америка, то Индия...

Когда мы, смотрим, скажем, на китайский путь развития как на пример для подражания, то часто забываем об одной простой вещи — у них есть возможность экстенсивного развития. Каждый год на китайском рынке рабочей силы прибавляется 20 млн новых работников. У нас такого резерва нет. И не будет. Наш единственный резерв — повышение производительности труда. А у нас в некоторых отраслях с нею катастрофическая ситуация – по сравнению с развитыми странами.

Что касается собственно ИТ-отрасли, в ней тоже хроническая нехватка кадров. Мы в рамках АП КИТ проводили довольно большую работу по анализу рынка труда. Понятно, что во время кризиса дефицит кадров немного снизился, но незначительно, а сейчас он снова обостряется.

— Уже жалуются...

А через год-два мы опять окажемся в катастрофической ситуации нехватки кадров. Государство помогает и даже увеличило количество студентов, выпускаемых по специальностям, связанным с информационными и телекоммуникационными технологиями. Однако потребность в кадрах все равно в разы превышает возможности их выпуска, и в дальнейшем ситуация будет только усугубляться.

— И что делать?

В АП КИТ разработаны стандарты на все возможные ИТ-специальности. С одной стороны, это правильно, с другой — в вопросах образования и подготовки кадров до некоторой степени сохранился подход от бывшего СССР. Стараемся все делать сами. А это невозможно. Надо учитывать, что есть рабочие места, которые создают небольшую прибавочную стоимость, например при сборке компьютеров или кодировании. А есть такие, которые обеспечивают колоссальную прибавочную стоимость, например при разработке продуктов на заказ, когда создается интеллектуальная собственность.

Нужно создать имидж тех, кто «умеет решать задачи». Он, в общем-то, близок к реальному положению дел. Это путь, если угодно, страны, которая ближе к развитому рынку, чем к развивающемуся. Надо готовить специалистов, умеющих ставить и решать задачи. При этом работу по кодированию можно передать той же Индии.

— Кто будет советовать, сколько и кого надо готовить?

Это, наверное, следующий этап работы АП КИТ. Мы сотрудничали с Минобрнауки при разработке стандартов, теперь нам надо совместно понять — какое количество и каких специалистов должно быть подготовлено, чтобы они были востребованы через несколько лет. И это очень сложная задача.

— Для этого у отрасли должна быть единая точка зрения на свое развитие, которую можно представить государству. Она существует?

На высоком уровне, в виде лозунга, стратегию сформулировать легко, трудно спорить с тем, что информационно-коммуникационные технологии в краткосрочной и среднесрочной перспективе, пожалуй, единственный рычаг, при помощи которого можно способствовать модернизации и развитию высокотехнологичной экономики в России. А вот донести эту мысль до руководства страны и сделать так, чтобы она была полностью принята, – задача непростая, даже для авторитетной общественной организации.

В АП КИТ есть группа, занимающаяся формулированием стратегии развития отрасли. Когда ассоциация формировалась, был создан соответствующий документ, который выражал общую точку зрения. Сейчас мы находимся на новом этапе развития, нам нужно ее сформулировать на следующий период. Мы такую работу сейчас начали. Она займет некоторое время, наверное, до конца года.

— Можете хотя бы приблизительно раскрыть ее содержание?

Это было бы некорректно. Есть очень много деталей, нужно учитывать мнение очень разных сегментов отрасли — разработчиков программных продуктов, международных вендоров, интеграторов, локальных сборщиков... Мы — общественная организация, нам надо достигать консенсуса.

— С учетом того что бизнес-интересы зачастую прямо противоположны, это, наверное, нелегко?

В любых отраслевых организациях фокусируются не на том, что разъединяет, а на том, что объединяет. Мы находим какие-то общие задачи и пытаемся их решать. Это и вопросы мониторинга рынка, выработка стратегии, кадровые проблемы, вопросы, касающиеся отношений с государством, и ряд других.

— Последнее новшество в деле модернизации — создание «инноградов». Как вы относитесь к такой идее?

В этой области есть мировой опыт — и позитивный, и негативный. И у нас уже кое-какой опыт накоплен — и по технопаркам, и по специальным экономическим зонам. Что касается собственно инноградов, в которых информационные технологии считаются одним из приоритетных направлений, будет интересно узнать детальный план их развития.

Надеюсь, будут учтены ошибки прошлого, ведь если мы обратимся к мировому опыту, то выяснится, что надо плотно увязывать инновационную деятельность с высшей школой — это и академическая наука, и подготовка квалифицированных кадров для начинающих компаний.

А дело государства — создавать условия, помогать теми или иными способами. Мировой опыт, опять же, хорошо известен, велосипед изобретать не надо.

В начале апреля компания True System отметила свое 15-летие, проведя семинар с участием более 50 представителей партнеров и заказчиков, а также сотрудников своих ведущих вендоров, компаний Supermicro и Adaptec.

Бизнес True System начинался с поставки комплектующих для "обычных" компьютеров, однако со временем компания сместила акцент на более сложные решения и стала, по словам Сергея Лукьянова, директора компании, ведущим дистрибьютором одного из лидеров глобального рынка серверного оборудования — Supermicro. По его утверждению, True System "фактически привела Supermicro в Россию".

Сейчас у True System два направления бизнеса. Три четверти оборота приходится на дистрибуцию серверного оборудования Supermicro и сопутствующих комплектующих, которые необходимы при построении серверных систем – жестких дисков производства Fujitsu и Toshiba, контроллеров (Adaptec), процессоров (Intel и AMD), модулей памяти (Kingston) и ряда других. Второе направление – сборка серверных систем Gladius и решений по заказам конечных пользователей на базе платформ Supermicro.

До осени 2008 года продажи серверов росли примерно на 30% в год, даже в четвертом квартале, по словам Лукьянова, продажи не снижались, а кризис компания в полной мере почувствовала с января 2009 года. Падение продаж в целом по 2009 году составило 24% по отношению к 2008 году, а в первом квартале доходило до 40% (по сравнению с первым кварталом 2008-го). В нынешнем году ситуация выправляется, рост в первом квартале составил 38% по отношению к аналогичному периоду прошлого года.

Меняется и относительная популярность товарных групп. Пока по-прежнему наиболее востребованы двухпроцессорные серверы формфактора 1U, однако увеличивается спрос и на новую разработку Supermicro - TWIN-платформы, в которых серверы располагаются вдвое плотнее.

Растет и популярность средств видеоконференц-связи, чему, по мнению Лукьянова, способствует несколько факторов. С одной стороны, в кризис достаточно велико стремление к сокращению издержек (в данном случае  на командировки), с другой — растет доступность широкополосных каналов связи и недорогих решений, базирующихся на стандартном оборудовании. В частности предлагаемое True System решение RTS-Video позволяет на базе стандартного сервера организовать симметричную групповую конференцию с 15 участниками.

В дальнейшем True System планирует значительно увеличить ассортимент поставляемых готовых систем. Сейчас у компании четыре таких семейства - упомянутая система RTS-Video, системы хранения данных NAS FRS, виртуальные машины на базе VMware 4.1 и кластеры на платформе Microsoft Windows Server 2008. Кроме того, клиентам будет предлагаться специальный "конструктор" для облегчения выбора конфигурации решения под конкретную задачу.

На первом форуме Samsung для стран СНГ, который прошел в Москве 18 марта, компания рассказала об итогах деятельности в 2009 году и представила новинки в области цифровых устройств и бытовой техники. В прошлом году оборот Samsung превысил 117 млрд долл., а операционная прибыль составила почти 9,4 млрд долл.  Чи Вон Со, президент штаб-квартиры и генеральный директор Samsung Electronics по странам СНГ, данных по России не привел, но заявил, что в нашей стране компании удалось добиться увеличения своей доли на ряде рынков, чему, по его словам, способствовал завод компании в Калужской области. Компания, по словам Со, стала "номером один в таких категориях, как телевизоры и ЖК-мониторы, цифровые фотоаппараты, MP3-плееры, принтеры и МФУ".

Представители компании продемонстрировали на форуме продуктовые линейки 2010 года. Компактные монохромные принтеры ML-1660 и ML-1665 имеют скорость печати 16 страниц в минуту, цветной принтер CLP-320 и цветное МФУ CLX-3185 печатают 16 черно-белых страниц в минуту и 4 – полноцветных. Основным их преимуществом в компании Олег Ерохин, директор департамента информационных технологий Samsung Electronics Rus, назвал программное обеспечение, позволяющее, в частности, быстро распечатывать всю веб-страницу при нажатии кнопки Print Screen или, наоборот, только необходимые данные с этой страницы при помощи программы AnyWeb Print. 

Первые электронные книги Samsung, Е 6 и E101, отличаются тем, что в них с помощью электронного стилуса, использующего принцип электромагнитного резонанса, можно оставлять заметки прямо на читаемом тексте. Поддерживаются форматы ePub, PDF и TXT, есть возможность проигрывать музыку или аудиокниги в MP3-формате. Средства конвертации текста в речь позволяют воспроизводить книжный текст голосом . Устройства снабжены модулями беспроводной связи по стандарту Wi-Fi 802.11b/g.

Из характеристик 23-дюймового LED-монитора SyncMaster PX2370 особо отмечена толщина — всего 16,5 мм. Среди других новшеств — технология Samsung Smart Sensor Technology, которая использует сенсоры освещенности для автоматической настройки яркости монитора в зависимости от интенсивности окружающего освещения и полный охват цветового пространства sRGB; время отклика 2 мс и статическая контрастность 1000:1.

Samsung продемонстрировала также четыре новых аппарата: NX10, EX1, WB2000 и U20. NX10 — первая незеркальная камера профессионального уровня со съемным объективом и APS-C-сенсором. EX1 — это 10-мегапиксельная компактная камера со светосильным (f/1.8) объективом и большой глубиной резкости. WB2000 — высокоскоростная 10-мегапиксельная модель с режимом Dual Capture, благодаря которому можно записывать Full HD видео и делать фото одновременно. Ультракомпактная видеокамера U20 со встроенным USB-коннектором позволяет передавать записи на сервис YouTube в одно касание.

Новые ноутбуки компания уже представляла в России (см. "Большая перемена" , Computerworld Россия, № 7, 2010). Телевизионная техника нового поколения демонстрировалась компанией на международной выставке потребительской электроники CES в Лас-Вегасе (см. "Samsung переходит на 3D-экраны" , Computerworld Россия, № 4-5, 2010). Тем не менее на сей раз этим устройствам было уделено особое внимание, в частности  посвящен специализированный круглый стол.

Другой круглый стол был посвящен анонсированной на Mobile World Congress в Барселоне платформе bada. Как утверждают в Samsung, Bada является развитием закрытой мобильной платформы SHP, на которой, в частности, базируются популярные телефоны S8000 Jet иS5230 Star. В отличие от предшественницы, bada будет иметь открытые интерфейсы программирования. Позиционирование платформы – "смартфоны для всех". В мире в 2010 году должно быть продано около 10 млн bada-устройств, а в России они составят около половины всех проданных за год смартфонов Samsung. Особенностью платформы названа возможность работать на различных ядрах операционных систем, так что вполне возможно ее портирование и на другие устройства.

Большинство ИТ-компаний, подводя итоги прошедшего года, как достижение отмечают то, что им удалось "просесть" меньше, чем рынок в целом. Бывают и исключения — 2 марта Александр Калинин, президент группы компаний "Аквариус", заявил, что оборот группы в 2009 году вырос на 31% по сравнению с 2008-м, причем в долларовом исчислении. Правда, 25% дали продажи "сопутствующих товаров" — продуктов других производителей, поставляемых вместе с компьютерами "Аквариуса" (в 2008 году эта статья дохода практически отсутствовала).

В первой половине года бизнес практически стоял, и компания сосредоточилась на снижении издержек. Их удалось уменьшить на 34% за счет снижения стоимости аренды, перевода сотрудников на неполный рабочий день и неполную рабочую неделю и т. д. В третьем-четвертом кварталах рынок начал восстанавливаться, особенно оживился госсектор, на который в результате пришлось 70% оборота.

Поскольку госструктуры часто любят работать непосредственно с производителем, то выросла и доля прямых продаж — с 20 до 29%. Поставки дистрибьюторам принесли 45% (в 2009 году — 47%), прямым партнерам — 26% (в 2009-м — 33%).

Если смотреть на оборот в продуктовом разрезе, то более двух третей оборота (68%; в 2008 году — 57,5%) дали ПК — в госструктурах их пока предпочитают ноутбукам. Вторыми идут серверы (18,4 и 21,4% соответственно), далее - мониторы (9,2 и 9,4%), ноутбуки (3,3 и 8,9%) и системы хранения данных (1,1 и 2,8%). Столь резкое падение продаж ноутбуков, особенно на фоне общей картины роста их доли на рынке ПК, связано с недофинансированием сферы образования, куда "Аквариус" поставлял свои мобильные классы.

Появилось у компании и два новых направления бизнеса. Первое, названное комплексированием, заключается в создании на собственных производственных площадках программно-технических комплексов и их настройке для работы в составе больших территориально распределенных систем.

В 2009 году комплексирование дало "единицы процентов" оборота, однако в "Аквариусе" возлагают на него большие надежды. При этом Калинин особо подчеркнул, что "Аквариус" ни в коей мере не собирается становиться системным интегратором и конкурировать с собственными партнерами.

Вторым новым направлением деятельности "Аквариуса" стало производство плат методом поверхностного монтажа. Операции производятся на автоматизированной линии в цеху шуйского завода "Аквариуса", подготовленном по восьмому классу чистоты.

Проект довольно крупный, отметил Владимир Шибанов, старший вице-президент "Аквариуса"; для неназванного федерального заказчика выпускаются до сотни тысяч плат в месяц. В дальнейшем планируется развивать это направление, производить не только отдельные узлы, но и готовую продукцию, в том числе для проектов по комплексированию.

Кроме того, в прошедшем году компания вывела на рынок ряд новых решений в области информационной безопасности, предложила заказчикам информационные терминалы самообслуживания и средства создания электронных очередей, а также комплекс AquaCallCenter, предназначенный для корпоративных центров обслуживания вызовов.

Что же касается планов на нынешний год, то Калинин заявил, что будет вполне удовлетворен, если оборот удастся сохранить на уровне 2009-го.